А я пожалуй выожу свой небольшой фанфик) Кстати, Летта, от меня +))

Автор: Анастасия Морозова (Бивер).
Название: Дневники Райана.
Бета: нет.
Тип: слэш.
Рейтинг: R.
Пейринг: Brendon Urie/Ryan Ross.
Жанр: романтика, драма.
Статус: закончен.
Размер: мини.
Саммари: RPF.

Дневники Райана
-эй, постой, когда все пошло не так?- Брендон схватил Райна за руку, когда тот уже собрался выйти из комнаты.
-ты и сам прекрасно знаешь…- тихо прошептал тот в ответ, опустив голову.
-нет, не знаю,- так же тихо проговорил Брен, потянув Риро за руку к себе.
Глаза Райна поднялись на смазливое лицо человека, которого он так заветно любил все эти года, со дня их встречи. Глаза были наполнены болью, страхом, жалостью и ненавистью. В них можно было увидеть все, но Брендон не умел их читать. Он лишь стоял, ожидая ответа, чувствовал лишь легкое волнение и непонимание. За годы его чувства угасли, он устал от долгих отношений, хотя не мог себе в этом признаться.
-это случилось на вилле, где мы записывали второй альбом,- голос Райана предательски дрожал, как бы он не старался держать себя в руках,- тогда, в последний вечер мы сидели с тобой на крыше. Ты сказал, что не испытываешь ко мне тех чувств, что прежде. А потом ты твердил и твердил, что любишь меня, но я уже не хочу тебе верить…- Риро выдернул свою руку из ладони Ури и попытался выйти из комнаты, но его охватила страшная слабость. Он просто стоял у двери, держась за ручку. Слеза покатилась по его щеке, первая слеза за долгое время,- Брендон, я так больше не смогу, я ухожу…- но рука так и не смогла повернуть проклятую ручку, это бы означало конец всему, без чего Росс не мог жить последние годы: жаркие прикосновения, горячие поцелуи, дрожь во всем теле, ласковые взгляды… но Райан понимал, что Брен просто играл свою роль, каждый день, каждую минуту, секунду… ручка была повернута.

Я помню… твое день рождение, которое мы справляли вместе, когда только познакомились. Я подарил тебе цветы и ты долго смеялся надо мной, после чего крепко обнял и прошептал «спасибо». Это было наше первое объятие. Тогда во мне горело все, каждая клетка тела. А ты держал меня в объятиях и не отпускал. Я чувствовал запах твоего одеколона, я и сейчас помню его. Тогда я подарил тебе браслет с твоим именем. Ты радовался как ребенок, прыгал, пел что-то невнятное. Был счастлив, сиял. Ты всегда останешься в моей памяти таким – жизнерадостным идиотом. В тот вечер мы напились в треск. Я остался у тебя, все остались у тебя. Но я лежал на твоей кровати, после того как меня вывернулся наизнанку. Мне было очень плохо. Ты пришел со стаканом воды и таблеткой. Ты тоже был пьян, но очень серьезен. Я положил голову тебе на колени, потому что не мог приподняться. Ты помог мне выпить таблетку. Затем ты начал гладить мой живот, чтобы мне стало полегче. А я лежал и смотрел в твои глаза, не мог оторваться от жидкого шоколада. Мне казалось, что мы одни, я уже не слышал ужасно громкой музыки в доме, в ушах стучало сердце. Неровно, прерывисто. Я взял тебя за руку, даже не заметив этого, мне казалось, что ты тоже этого не заметил. Ты улыбался и точно так же смотрел в мои глаза. Я переплел пальцы с твоими. Ты гладил мои волосы, аккуратно, кончиками пальцев, еле касаясь. Но я чувствовал эти прикосновения каждой клеткой своего тела. Ты медленно нагнулся надо мной, я почувствовал запах алкоголя. Ты приблизился ближе, казалось это длится целую вечность. И наконец ты коснулся моих губ. Я почувствовал как медленно по телу пробежал электрический разряд. Поцелуй длился несколько секунд, ты не позволил себе ничего лишнего. Отпрянув, ты все так же ласково смотрел в мои глаза, а я был будто не здесь. Перед глазами все плыло. Я лишь жадно схватил воздух ртом. До этого я просто не дышал. Руки были сплетены, живот уже не крутило, в нем лишь летали бабочки счастья. Тогда ты ушел, мягко коснувшись челки губами. Я помню все это, как сейчас…

-Райан, что с тобой? На тебе лица нет,- Джон подскочил моментально, как только увидел опустошенного Росса в дверном проеме комнаты Брендона.
-я ухожу из группы,- прошептал Риро, не в силах поднять глаза на обеспокоенного друга.
-из-за чего?- заикаясь, произнес Вокер.
-ты и сам знаешь, что следующий альбом будет гавном,- Росс собрался с силами и произнес это как можно тверже.
-но ведь ты создал группу, альбом будет таким, как ты захочешь, к тому же ты сам пишешь песни,- Джон растерянно искал слова у себя в голове.
-меня здесь больше ничего не держит, я хочу другого, и я ухожу Джон,- твердо подвел итог Райан. Он начал ходить по дому и собирать свои вещи, он держался, как мог, чтобы не проронить больше ни одной слезы. Через 10 минут в комнате остался лишь ошарашенный Джон и запах одеколона Росса.

Я помню… наш первый концерт. Сердце колотилось как безумное. Ноги, руки, все тряслось. Вспоминая мелодии песен, я постоянно ошибался в струнах, что ужасно резало слух. Ты сидел напротив, смотрел в стену немигающим взглядом. Я знал, что ты нервничаешь не меньше меня. Ты медленно стучал пальцами по колену, на что я часто отвлекался. Он почувствовал мой взгляд на себе, повернул голову. Его улыбка была на столько прекрасна, что я забыл обо всем на свете. Медиатор выпал из пальцев, дыхание перехватило. Он нагнулся за медиатором, а я так и остался сидеть, в глазах блестела улыбка, такая лучезарная, детская. Ты тормошил меня за колено, чтобы я очнулся, от чего я смущенно улыбнулся и покрылся легким румянцем. Ты позвал меня покурить, я не раздумывая направился за тобой следом. В курилке ты прижал меня к стене, твои губы нежно терзали мои, а я лишь таял в твоих объятиях. Жар охватил все тело, голова кружилась. Ты снова не позволил себе ничего лишнего. Это был наш второй поцелуй. Он был дольше и настойчивей. Отпрянув, я долго не мог оторваться от твоих глаз, в них горел дьявольский огонек. Тогда ты мне сказал:
- не бойся, все будет хорошо, я тебе обещаю,- точно как в первый раз он коснулся моей челки губами и ушел на сцену. Больше я никогда не боялся выходить на сцену. Я помню все это, как сейчас…

Очередная смс высветилась на мобильнике <Райан, не делай глупости, вернись в группу, Джон тоже собрался уходить, я же знаю, что этого не хотел, прости меня. Твой Брен.> мобильник был разбит. Очередная бутылка бренди выпита. Разбита. Очередная пачка выкурена. Сожжена. Фотографии порваны. Ничего не осталось от прежнего Росса. Теперь это был другой человек. Он лежал на полу, допивая бутылку мартини. Вокруг лежали порванные фотографии, воспоминания о Брендоне… любви… доверии. Их уже поздно было собирать, оборваны последние нити, все было позади. Никаких чувств, кроме ненависти и отвращения. Наверно. Возможно. Врядли…

Я помню… нашу первую ночь. Тогда я остался ночевать у тебя, так дома был ремонт. Ты разрешил мне спать в своей кровати. Я помню, как мне было неловко, потому что кровать была узкой, а по спине я чувствовал жар твоего тела. Я не спал. Через час моих мучений, я почувствовал, как ты повернулся ко мне. Через мгновение твоя рука была на моем плече. Я вздрогнул, так это было неожиданно. Ты коснулся моей шеи своими горячими губами. Я никогда не забуду этого прикосновения. Ты стал водить губами по моей коже, а во мне все трепетало. Невыдержав, я повернулся к тебе лицом. Я снова увидел этот озорной уголок в твоих бархатистых глазах. Ты обнял меня за талию, прижимая к себе. Наши губы уже сплелись в поцелуе. Ты был настойчив, наши языки танцевали в ритме сердец. Мои руки запутались в твоих волосах. Еще мгновение и ты оказался сверху. В голове пропали какие-либо адекватные мысли. Раздавалось только одно – твое имя, громко и отчетливо. Ты начал спускаться поцелуями ниже и ниже, а я лишь глубоко дышал, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Я чувствовал твои губы в низу моего живота, когда снимал с меня трусы, точнее практически срывал их. Мой уже возбудившийся член случайно задел твои губы, от чего я услышал твой смешок. Мгновение. Ты снова навис надо мной. Инстинктивно я обвил твою талию ногами. Секунда и я уже почувствовал твою горячую плоть у своей щели. Все во мне зажглось. Страх и желание. Я внимательно посмотрел в возбужденные глаза Брендона, они будто говорили «все будет хорошо», как тогда перед концертом. И я не боялся. Он медленно вошел, от чего у меня из груди вырвался стон. Стон боли. Еще один толчок. Слеза. Нет, я не хотел его останавливать. Боль медленно уходила, ее заменило наслаждение. Брендон нагнулся ниже, и при каждом движении я мог касаться его губ, на которых отчетливо чувствовался соленый вкус пота. Скорость нарастала, мои стоны становились чаще, громче. Моя горячая плоть билась тебе о живот, я помню это ощущение. Я уже больше не мог сдерживаться, я знал, что ты тоже. Мгновение. Струйка теплой спермы прошла током в моем теле. Стон. Твой и мой. Слились в громкий выкрик. Тела. Мы были вместе. В ту ночь. Я помню это, как сейчас...

-Джон, да, я серьезно решил создать новую группу и зову тебя с собой, наши вкусы всегда совпадали,- говорил Риро по телефону, пытаясь расчесать свои уже длинные кудри. Он не мог смотреть на себя в зеркало. Это был другой человек. Страшно худой, обросший, с ужасными синяками под глазами из-за бессонных ночей, которые он проводил с бутылкой,- нет, Джон, я больше не вернусь. Райан положил трубку. Последний колтун был вычесан. Он принялся за уборку. Бутылки. Окурки. Фотографии… вот они с Бреном отдыхают на пляже. В мусорку. Концертные фотографии. В мусорку. Браслет с его именем. Как он дорог был сердцу Райана, он никогда его не снимал. Они всегда были вместе. Райан и Брендон…

Я помню… как умер мой отец. Мне тогда позвонили из больницы. Ты сидел на кухонном столе и увлеченно ел морковь. А я взял трубку. Ужасный монотонный голос сказал, что мой отец скончался. Я молча положил трубку, облокотился на стену и начал медленно по ней сползать. Дальше все как в тумане. Я видел тебя, хватающего меня на руки. Твои встревоженные глаза. Трясущиеся от страха руки. Твой голос сорвался, когда ты пытался привести меня в чувства. Я помню все, но не в красках. Ты сделал все за меня: организовал похороны, поминки, а главное ты не на секунду не оставлял меня одного. Я помню то, как ты на меня смотрел, твои объятия, твою горячую ладонь в моей руке. Я помню твою руку на моем плече во время похорон, ты не отошел тогда не на шаг. Ты обнимал меня, когда я плакал. Ты стал всем для меня тогда. Я знаю, что ты чувствовал, то же, что чувствовал я. Возможно сильнее. Я не сказал ни слова за эти дни, а ты постоянно говорил, чтобы я не свихнулся в своих мыслях. Я помню все слова, тобой произнесенные в те несколько страшных дней. . Я помню все это, как сейчас…

-ты нервничаешь?- попытался перекричать Джон толпу в баре.
-как в первый раз,- прошептал Риро одними губами, беря в руки гитару.
Вот опять начались концерты, но уже в составе новой группы «The Young Veins». Новая группа, новые песни, новый стиль, новые фанаты. Все другое. Но внутри все еще держало прошлое. Каждый раз выходя на сцену или зависая в студии, Райан вспоминал как было до ухода из Panic! At The Disco… С Брендоном. Постоянные смешки по поводу и без повода, необычные импровизации, поцелуи в туалете. Сейчас все не так, в душе пустота, будто вырвали кусочек чего-то очень важного. Но кусочек был самым важным в его жизни – настоящей любовью.

Я помню, как однажды ты прочитал мой дневник. Последняя запись рассказывала о концерте, когда ты меня поцеловал при всех. Зал аплодировал. На лицах фанатов было смятение: кто-то откровенно ненавидел нас, а кто-то тайно желали продолжения или хотя бы повтора. Сам я сильно разволновался и перепутал струны. Гитара противно заскрипела в руках, резало слух. Ты лишь нагло улыбнулся, как любил это делать в таких случаях. Быстро откинув все мысли (почти), я совладал с волнением и взял себя в руки. Концерт продолжился, а твой поцелуй навсегда остался у меня в памяти и на последней страничке дневника. Ты громко смеялся и катался по полу, прочитав эту страницу. Лицо у меня залилось краской от стыда и от ненависти к тебе. Хорошенько отсмеявшись, ты подсел ко мне на диван и крепко обнял за плечи. Я быстро расслабился в твоих руках, ладони приятно грели поясницу, твои губы обжигали кожу на шее. Это был первый раз, когда я услышал от тебя «я тебя люблю». Я помню это все как сейчас.

-Брендон?- заикаясь прошептал Райан, завидев Брена недалеко от сцены.
-да, он самый,- до боли знакомое лицо осветила довольная улыбка.
-что… что ты здесь делаешь?- Риро не мог прийти в себя, он лишь часто моргал глазами.
-пришел послушать ваш новый альбом,- уголок губ пополз вверх,- и я честно могу сказать, что он прекрасен.
Райан потерял дар речи, услышав такое от человека, который терпеть не может стиль The Beatles.
-а еще я пришел поговорить,- наглая ухмылка быстро сменилась напряжением.

Я помню, как мы с тобой первый раз поругались. Как всегда это была мелочь, но мы просто не могли остановиться. Наговорили друг другу всего, о чем долго молчали. Ты разбил нашу с тобой фотографию, громко хлопнул дверью и ушел в неизвестном направлении. А я долго сидел и думал о том, что ты мне сказал. Отдал бы все, чтобы вернуть момент перед ссорой. Через несколько часов ты вернулся, но был не в состоянии сказать и слова. Ты был пьян. Положив тебя на диван и укрыв теплым одеялом, я положил твою голову себе на колени. Ты дремал, а я не мог выпустить твою руку из своей. Внутри все сжималось, я чувствовал себя виноватым, что довел тебя до такого состояния. Через полчаса ты проснулся и попросил прощения за свои слова, я сделал тоже самое. Мы так и уснули, держась за руки. Я помню все это как сейчас.

Мы прошли за сцену в гримерку. Ты сел на диван и похлопал по месту рядом с собой.
-я пожалуй постою,- первый шок прошел, но волнение осталось,- зачем ты пришел?
-я не могу без тебя,- Брен поднял глаза, наполненные боли, глаза заживо горевшего человека,- вернись.
- Брендон, все в прошлом, пора смириться, что у меня новая жизнь, жизнь без тебя,- Риро говорил с болью в голосе. Все, что он говорил, было неправдой, но Райан не мог себе в этом признаться.
-если это действительно так, то это наш последний разговор,- Брен поднялся с дивана и приблизился к Райану.
-скорее всего, так оно и будет,- прошептал Росс, боясь поднять глаза.
-но я прошу меня выслушать,- Брендон вздохнул полной грудью и взял Риро за руку.

Ты стоишь передо мной. Твоя рука мягко сжимает мою. Я чувствую, что ты волнуешься не меньше меня, а может и больше. Ты всегда переминаешься с ноги на ногу, когда нервничаешь. Черт, я знаю тебя как облупленного. Ты поднял мое лицо за подбородок, чтобы видеть глаза. К сожалению, ты тоже слишком хорошо знаешь меня. Ты знаешь, что я теряю рассудок, смотря в твои глаза. Ты тихо сказал, что любишь меня. Пусть так, ведь я тоже люблю. Но ты об этом не знаешь. Я ничего не смог ответить, просто смотрел в твои шоколадные глаза. Тихо вздохнув, ты продолжил: «я всегда хочу быть рядом с тобой, мне больше никто не нужен. Ты единственный». Я молчал, переваривая, сказанное тобой. Ты прижал мою руку к своему сердцу и сказал то, чего я ждал всю свою жизнь: «оно бьется только для тебя». Тяжело вздохнув, я решился сказать то, о чем долго думал: «мне трудно тебе поверить после всего, но я люблю тебя и без тебя, мне не жить». Ты приблизился ко мне вплотную. Я могу чувствовать твое горячее дыхание на своих губах: «будь со мной». Больше мне ничего не нужно, мне нужен только он один: его дыхание на шее, теплые ладони, наглый взгляд. Я люблю его. И буду любить всегда.

Небольшой отрывок, честно написанный на работе в обеденный перерыв. Писался от лица совершенно иного персонажа: австрийца, музыканта, альбиноса.

Страхи редко бывают логичными, еще реже под осмысление можно подогнать человеческие подозрения. Наверное, всем знакомо это противное червивое ощущение, прогрызающее изнутри откуда-то из района желудка, столь похожее на подходящую дурноту. Потом оно обычно переходит в свою новую форму и застит глаза, покрывая их сизо-серой кривой пленкой, искажающей все, что человек может увидеть. И любое сказанное слово воспринимается, как в старой сломанной телефонной трубке, – принимает те очертания звучания, которые желательны для подтверждения зарождающейся теории.
Себя я смело могу назвать подозрительным человеком, вернее сказать, человеком, вызывающим это чувство и состояние организма. Если начать меня описывать, то мой портрет не вызовет каких-то особых чувств, по крайней мере, в рамках моей Родины и соседствующих стран. Если бы не пара-тройка деталей, которые портят все ощущение так, что всего один элемент может перетянуть одеяло внимания на себя целиком… впрочем, об этом чуть позже.
Пока что ночь пришла. Не важно, куда… гораздо большее значение имеет время года. Пару недель назад на престол взошла Зима. Как правило, в это время года люди сонны и усталы – не хватает солнца. В глазах и речах читается тоска и грусть, интонации становятся скудными, жесты – словно заторможенными. Что поделать, я вел себя точно так же, но по совершенно иной, если не сказать, противоположной причине. Близилось 22 декабря… для всех эта дата была радостной, пожалуй, кроме меня и всех тех 20 тысяч, что были на меня похожи.
В уходящем году зима выдалась достаточно холодной, вернее, самой холодной на моей памяти. По сухим дорогам носились пылевые завихрения, снег падал жалкой пелериной, а после сбивался в мусорные кучки где-то по углам, словно тополиный пух в июне ожидает того самого мальчугана с зажигалкой. Не было ощущения близящегося праздника, и даже оранжевые фонари разгоняли только унылый смог. Даже наверху дышать было сложно – ледяной резкий воздух кусал лицо и обжигал нос, горло и легкие, не позволяя набрать полную грудь. Кроме меня, отморозков, решивших выйти на перекур на крышу, была всего пара, но они облюбовали другой угол, мне же досталась небольшая лавка под карликовой березой.
Красные крыши казались кроваво-бордовыми и фиолетовыми, с облупившимися коричневыми пятнами. Вот вам и вся красота – померкла, съежилась от аномального холода. Пальцы деревенели мгновенно – уже через полминуты простейшая задача сбросить пепел оказывалась непосильной: суставы не гнулись и отзывались скрипучей болью. Пришлось зажать сигарету губами и периодически зажмуриваться, чтобы едкий горький дым не попадал в глаза.
В этом доме я жил уже больше полутора лет, но по определенным причинам до сих пор не завел друзей. Первой и самой главной из них было то, что люди меня просто чурались. И только во вторую очередь можно было назвать мою пассивность в тяготении к своим соседям.  Можно было добавить и третий пункт – мою вечную скуку, возникшую от того, что уже года два или три окружавшие меня не сообщали ровным счетом ничего нового, кроме прогноза погоды.
Я честно не понимал, каким образом можно обсуждать часами одни и те же темы, ведь они не приводили к появлению новых идей, не рушили представлений о вещах и их месте в мире. Если каждый новый день по кальке рисуется с предыдущего, с той лишь разницей, что сегодня солнце зашло за горизонт на одну минуту раньше, то какой смысл жить днем нынешним, если до него была вереница того же самого? По мнению других, я был не прав, причем почти во всем. Хотя правильнее было бы сказать, что я всего лишь наблюдал их точки зрения со стороны, не встревая в разговор, и сравнивал, насколько чужое мировоззрение применимо ко мне. Обычно ответ был категорически отрицательным.
По сути своей мир представляет собой бесконечный колодец со знаниями. И каждый раз, зачерпывая из него воду, можно при желании извлечь что-то новое, принципиально отличающее от того, о чем ты думал… или не думал раньше. В этом образе повторяющимся мотивом является только одно – процесс зачерпывания воды в ведро и путь его вверх и вниз – фоновой константой будет сам колодец и, пожалуй, его местонахождение. Меняются постоянно и извлекаемые знания: то просто холодные, то с кусочками льда, то с жухлым листом – и люди у лебедки.
Себя я приучил к тому, чтобы каждый день узнавать, как минимум, три новые вещи, чтобы вода в моем персональном колодце знания не застаивалась и не цвела. Вот только говорить о том, ЧТО я узнал за сегодня, было пока что рановато – мои сутки начинались с приходом темноты, то есть около полутора часов назад. За это время я успел выяснить только одну вещь: почему восходящие последовательности нот при игре на цимбалах следует начинать с левой руки, а нисходящие – с правой. Второй факт я не мог назвать открытием из-за его скудности, но все же… мне открылась причина, по которой перед игрой на варгане, уже зажав его между челюстями, следует резко выдохнуть так, чтобы раздался гудящий звук.